Грибник на лыжах

Сбор грибов - заразительное увлечение. Окунешься в него с головой - и нет тебе, грибник, покоя от мечты по грибным маршрутам. Сильным томлением изнывает душа в зимние "каникулы", когда с лукошком в лесу делать нечего. Тогда уж приобщаешься к другому виду спорта, чаще - к лыжному. Но, встав на лыжню, ты готов сойти с нее при первом грибном запахе. Побеждает грибная страсть все другие! Вышел я сегодня поутру из дому и дух занялся: кругом белым-бело, земля пышным снегом покрыта, и ядреный морозец поскрипывает, потрескивает. И душа разом простора захотела, мускулы зазудели - на лыжи, на лыжи!

Однако не окреп, не уложился как следует снег, не сгладил бугров и комьев земли - врагов лыжной поступи, и в такую пору лучше нет лыжный первопуток торить по ровной глади замерзшей реки. Бежишь на лыжах - дорога скатертью.

С лыжами на плече иду почти через весь город к Горбатому мосту, по крутому обрывистому берегу, к Анграпе. Река будто ждала моего прихода. Первый слой выпавшего на лед снежка сначала малость подтаял, а потом затвердел, образовав шероховатую поверхность. Второй слой снежка шероховатости-то и накрыл. Взвихривают лыжи снежок - вперед, вперед: хорошо! А мимо чудные видения. Справа и слева по берегам - перелесок за перелеском, деревья в инее, как посеребренные. А по серо-зеленоватому небу - сказочные контуры их вершин.

Сказочны и сами лесные заросли, настоящие чертоги. Засмотрелся я, не заметил вовремя крутого поворота реки, ткнулся лыжами в перепутанный камыш и...хлоп, не удержал равновесия, упал. Первая в сезоне снежная купель! И тут голос, задорный, звонкий:

- Лыжник! Даешь лыжню!

Проносится мимо розовый свитер, голубой шарф, белая шапочка с бубенчиком.

- Ах, так? Ну, погоди!

И ринулся наперегонки, пошел пуще прежнего! Обогнал, оглянулся - и на меня из-под запушенных инеем волос стрельнули задорные глаза девчонки - щечки пухленькие, вздернутый носик.

- Из какой школы? - не сдерживая темпа, кричу ей.

- Из техникума Деда Мороза! - доносится в ответ.

- Ну так догоняй, Снегурочка!

И - дальше, вперед. Только на повороте реки у низкой наклонившейся ветлы дух перевел. Остановился - а и Снегурочка тут.

- С вами соревноваться можно, - говорит. - Я тоже люблю быстрый бег. А только я еще больше люблю тихую прогулку, потому что тогда все вокруг видно.

Мы двинулись дальше не спеша, вместе.

Берега реки расступились перед широким овражком. В его низине заросли тальника, ольхи, крушины. Даже весною такое место не бывает привлекательно, и сейчас неуютно, мрачно в своей глубине. Или это так кажется? Может, жухлая, ослизлая под изморозью щетина крапивы, что полонила его, навевает скуку... Да нет, и крапива-то сейчас праздничная - вся словно в ярко-красных лоскутках от вечерней зари.

Чего только не представит воображение! А ведь нет на крапиве никакой зари - это стайка каких-то красногрудых птичек прилежно обрабатывает ее, лущит семена невзрачного растения, да так, что изморозь клубится дымком.

Потому Анграпа слывет красавицей-рекой, что ее повороты круты, берега высоки, опушенные густыми кустами. Заросли кустов фантастичны, тут уж воображению раздолье.

Вот, видимо, буря сломала ветлу, остался на ее месте искореженный пень с большущей надломленной отщепиной. А вам кажется, это совсем не пень, а чудище, шишига.

Под пнем, как заиндевелый башлычок, опорошенный снегом бугорок образовался.

Лыжной палкой осторожно дотрагиваюсь до бугорка, рассыпался он снегом, а из-под него объявилась маленькая елочка и приветливо закачала вершинкой: спасибо, добрый человек!

На льду под ногами - заячье кружево: наследил косой, напетлял, накрестил таких замысловатых узоров - не разберешь, что к чему. Девушка первой на них обратила внимание.

- Давайте окружим следы зайчишки, посмотрим, куда утек. Дали мы круг, и оказалось, подался он в горку, к трем липам и ясеню, что стоят на бруствере берега. Теперь и меня интерес обуял.

- Подождите здесь. Попробую выйти наверх, посмотрю, куда дальше след ведет.

Вскарабкался в гору. А у лип заячье кружево еще затейливее. Ну, его такие следы до вечера не распутаешь. Только хотел крикнуть спутнице, что возвращаюсь, как внимание мое привлек тот самый ясень, что возле лип. На ветвях его гроздьями висят мелкие орешки с большими крылышками. У основания ствола - кап, а на капе... даже не верится - вмерзли в кору несколько грибов. Как свежие! Светло-желтые, с бурыми узорами на шляпках.

- Сюда! Сюда! - кричу. - Тут чудо!

Еле вскарабкалась девушка в гору, раза два упала. А увидела грибки, губку скривила:

- Фу! Поганки. И это ваше "чудо"?

Объясняю ей, что это вовсе не поганки, а съедобные чешуйчатые опята-золотушки, самые поздние опята. А то, что их мороз застал, так это с ними бывает частенько. Вот мы их сейчас срежем - и с собой... пусть они оттают, поживут часочек-другой, а мы на них полюбуемся. Хлопочу вокруг грибков, примеряюсь, как лучше их подрезать, не поломав шляпок.

Качает головой девушка: на что тут любоваться? И на лыжи становится.

- Я, - говорит, - к финишу, а вы, если хотите, оставайтесь со своими поганками. Спасибо за компанию!

Срезаю грибки, осторожно укладываю в рукавицу, а ей - так тихо, огорченно:

- Задерживать не имею права.

И замелькал розовый свитер под гору.

Заправляя наполненные грибами рукавицы за пояс, вижу: на их ворсе - снежинка, в центре - кружок, а от него в разные стороны - шесть лучиков, переплетенных тонкой вязью. Улыбнулась снежинка чуть заметной оранжевой искоркой и... пропала, растаяла. "Точь-в-точь как моя девушка-спутница", - усмехнулся я про себя. А сам пощупал варежки за ремнем, удобно ли в них чешуйчатым золотушкам?