НА ВЕРШИНЕ ЛЕТА

Кажется, совсем недавно было: ходишь по лесным луговинам, перелескам и всякий раз видишь, как один за другим распускаются всё новые летние цветы. А сейчас под жарким маревом дрожащего воздуха в глазах рябит от пестрого разноцветья: белые и желтые, голубые и синие, пурпурно-фиолетовые... И над всем - высоко вознесенные розовые пики иван-чая. И неоглядные заросли таволги по сырым низинам, сплошь забитым желто-белыми шапками цветов, пышными, дурманно пахучими.

В жаркий полдень сейчас так густо и сладко пахнёт из леса разогретой малиной - подумаешь, само солнце варит там малиновое варенье.

Вновь зацветать почти нечему, а многие цветы отцвели. Желтеет возле дороги кульбаба осенняя, словно и впрямь дорога эта - с вершины лета вниз, к осени. И приумолк лес. Не свистит уже иволга - рассерженной кошкой шипит, охраняя гнездо. Только теньковка тюкает одиноко - монотонно, без умолку, да над лесом в вышине вдруг свистнет канюк с хищной жалобой, от которой тревожно щемит в груди.

Но по утрам шумно в лесу, грибников теперь хоть отбавляй. Кричат так, что кажется, не грибы, а друг дружку ищут, точно массовое гулянье в березняках и осинниках, в ельниках и сосняках - не хитро затеряться. И всё едут и едут люди в лес на велосипедах и мотоциклах, на пароходах и поездах, па грузовиках и в автобусах. Весело хрустят корзины поутру, скрипят от тяжести к вечеру.

Встречаясь, обладатели корзин покрякивают:

- Десятка три белых!

- Это что! Сосед мой чуть не две сотни притащил. Молоденькие! В лапшу посушить таких - иэхх!..

И сушат. На ниточках у печей, над газовыми плитами, а то и прямо на солнце, развесив по косякам окон, по стенам, разложив по крышам.

"Солонину" без счета всяк варит и солит на зиму, и стоит в квартирах и избах густой, все пропитывающий грибной дух с чесноком и укропом...

Сейчас уже все знают: грибов много. И на припеках, и в тени, и во мхах, и в травах. Даже в самой гуще ивана-да-марьи - рослые подберезовики.

Когда грибы собираешь в редком березняке, в суховатую пору, и чаще-то всего находишь подберезовики в траве, в иване-да-марье, потому что нужна им тень и влага, а растения эти держатся на влажных местечках.

Вот и поглядываешь, где трава помягче, позеленее, и чаще получается, что ходишь именно по желто-синим разливам ивана-да-марьи.

Здесь хорошо видны "наброды" - следы, оставленные прежними грибниками, - и ты выбрать можешь свой, нетореный путь, и бредешь, то и дело натыкаясь на подберезовики. Увидишь их только глядя сверху, не со стороны. По кремовому, черному или коричневому пятну средь травы и узнаешь шляпку рослого подберезовика. А так весь он закрыт, хоть и тянулся к свету.

Это бывает на второй, на третьей неделе июля: после хороших дождей будто прорвется земля лисичками и валуями, сыроежками, рыжиками, чернушками и полугруздями, мухоморами, подберезовиками, подосиновиками (вот они когда!), маслятами, шампиньонами и белыми. Все лезут дружно, кучно.

Белые особенно поражают. Лежит какая-нибудь жердочка или вершинка елочки на грибнице - так под жердочкой этой, под вершинкой и торчат грибы, штук двадцать, ровной цепочкой. Значит, точнехонько в тех точках, куда стекали, падали капли дождя, и завязывались плодовые узелки на ниточках грибницы. Случается, не узелки даже - сплошным блином вспухает грибница, и растут, слипшись от тесноты, десятка три белых разом. Подрезай осторожно и клади, спаянных, все тридцать в корзинку.

Не верится?

Да просто не знают многие об июльской грибной волне.

В одну деревню зашел я, спросил: - Как грибы?

А мне:

- Грибов нет, мало. Вот уж в августе, в сентябре...

А только что, в каких-то трехстах метрах от деревни этой, на узенькой полоске березнячка, на ополице, нашел я чуть не восемь десятков белых.

И какая полоска! Метра три в ширину, метров десять в длину. У крайней березки стоял дядечка, подпирал ее плечом - ждал автобуса... А рядом, даже в борозде, в трещинах земли, возле свежей, нынешней пашни, лезли белые. Лезли и прямо из-под дернового пласта (я зову эти грибы "пластовиками").

На другой день на той же полоске - еще три десятка.

Еще была одна ополица. В метр шириной. Это между дорогой и полем. Под одной только березкой белых там - больше двух десятков.

И это в то время, когда говорят местные жители: "Нет грибов. Вот уж в августе, в сентябре..."

В знакомом, вдоль и поперек исхоженном, проверенном лесу наторелый грибник не ищет грибы - обходит грибницы и собирает на них, как на грядках в своем огороде. За день - и две, и три сотни молоденьких белых возьмет - сколько успеет почистить не спеша, пока не сморит жара.

А в чужом? Там грибницу белых покажут ивишни.

Наверное, не все знают об ивишнях и о их чудесной привычке расти рядом с белыми.

Ивишень, собственно, любимец ив луговых. Но там он немножко другой: пластинки не сбегают по ножке, как у ивишня-березовика, а чуть приподняты перед ножкой. И растут луговые ивигани чаще цепочкой, кругом. А рядом с ними, в самом круге даже, - белянки, под цвет им, только больше в траву, в землю влипли.

Ивинтень-березовик - точь-в-точь лисичка побеленная. Вкус в нем не ахти какой, и никто его не трогает (ярославцы так и зовут ивишнеи белыми поганками: что не принято брать, то и поганка). Зато хорошая у него, удивительная привычка: в березняке он всегда вместе с белыми.

Известно, и красный мухомор выдает грибные места. Увидишь издали - подойди, посмотри вокруг, жалеть не будешь. Как сказал один поэт, "мухоморы - светофоры". Только красный цвет в лесу обходить не надо, наоборот - на него идти, потому что рядом обычно хорошие грибы. Даже и так бывает: под самым мухомором, под шляпой, белый спрячется.

Но ивишень настолько верный спутник белых, что иногда сомневаешься, есть ли у него своя грибница. Можно даже узнать, когда появятся белые: ивигани высыпали - через неделю-две и белых жди на том же самом месте (только в июне белые растут без спутников - ивишнеи).

Особенно удобен ивишень к осени. Ведь июльское буйство грибов длится недели две-три, не больше. А там наступит затишье - их будет все меньше, а то и совсем не найдешь.

- Грибы перемежились, - скажут грибники.

Потом, в августе или сентябре, как погода прикажет (а ивишни снова укажут), - вторая волна. Но тогда уже нет прежней, июльской, кучности: находишь чаще по одному, по два да по три. И прячутся они старательнее. Вот и выручают "белые поганки". Наскочишь на них, неукрытых, заметных, и крутишь головой, пока не выглядишь белый в жухлой траве, под папоротником или под елкой. Да если и так просто, без "помощников", белый гриб встретишь, тоже оглядываешься невольно: мол, по какому праву он тут в одиночестве вырос? И всегда хоть один спутник-ивишень да окажется неподалеку*

Впрочем, белые и растут обычно не среди ивишнеи, а чуть в сторонке. Надо лишь угадать - в которой.

Поражают в июле и рыжики. Сколько вылезет их под елками!..

"Хоть косой коси", - хочется сказать снова.

Да нет, не для красного слова коса в этот раз. Другое вспомнилось.

Косили траву у болотины с елочками. А высохла роса - собирали подкошенные рыжики. И столько набрали - и корзинки, и сумки полные. Пришлось и рубахи снимать, по подолу узлом завязывать, чтоб покласть это рыжее вкусное племя.

Июльские рыжики тоже скоро кончаются. Чуть посуше - пропали.

Подосиновик надежнее. Долго его ждали (до июля я редко встречал их, лишь желтенькие сыроежечки по осинникам), а как пошел - до заморозков тянет исправно, то ныряя под елки, то выбираясь даже на луговину по соседству с осинником.

Помногу ли, помалу, они есть, пока начисто не осыплется осиновый лист.

А опята, лисички, маслята, валуи, свинушки, рыжики, грузди и полугрузди тоже перемежаются, по дождям. Если июль сухой, промелькнут - и нет их. Но опытный грибник знает: кончились грибы на припеке и в мелколесье - иди в крупный лес и в тень, в травы, хвощи и мхи; кончились в березовом - иди в еловый, сосновый; нет их на высоких местах - есть в низинах, возле ручьин, болотин или прямо в болотах, в чапыжниках, куда в доброе время не ходят.

В болотах, по беломошнику, грибы со своей особиной. Подберезовики там долговязые и то белые цветом, то кремовые. А бывает, где сыро, а мох не так глубок, стоят пегие, черно-серые крепыши на толстой и длинной ноге под плотной громадной шляпой. И налюбуешься, и в корзине сразу прибавится.

Здесь же, по краю болотины, по самой границе болотного мха и лесной твердой почвы с "кукушкиным льном" да черничником или прямо в нем среди берез, елочек, встречаются рослые красноголовики, длинноногие тоже, и, под стать им, белые.

Но больше все-таки подберезовиков болотных.

Правда, такая сушь иной раз в лесу - вовсе идти не хочется, да и толку мало. И чем больше высушит, выжжет грибницу, тем меньше надежды, что она скоро снова "отмокнет". Случается это сравнительно редко, как, впрочем, и сверхизобилие, когда грибов так много, что ступить некуда.

Дольше прочих держатся на жаре скрытницы-погребашки, если не считать скрипиц, которым зной не беда. Начиная летний сезон раньше белых, даже в березняке они дотягивают иной раз до августа, а то и от этого месяца неделю-другую возьмут. Грибницы у них глубже в земле, да и сами наверх, на жару, не любят показываться - в этом, пожалуй, все дело.

И еще один гриб неплохо жару переносит. Это - горянка.

В июле, да и в августе, в сентябре, в октябре, столько горянок - все горит-рыжеет средь темной листвы по осинникам с елкой вместе, по соснякам.

Впрочем, название не от цвета идет. Горькая она, горянка. Разрезать, разломить - голубоватый горький сок выступит.

Называют ее и лисичкой ложной. Тоже, пожалуй, верно, потому что с лисьим цветом даже больше в ладах она, чем сама лисичка настоящая.

В конце июля, когда в привычном лесу, кроме скрипиц, погребней и горянок, одни мухоморы серые (они будто нарочно жары дожидались), я перебираюсь обычно из березняков в чистые ельники и сосняки, не забывая осинников. В еловом лесу и белых наберешь, по-особому запашистых, вкусных, и крепеньких, что кубышечки, сыроежек, и рыжиков (в синеватых разводах - по полянам, опушкам и откровенно, до яркости рыжих в тени). Особенно хороши они по песчаным, замшелым местам в молодых сосняках с березкой: ядреные, толстые, точно волнушки, даже с розоватинкой. Поневоле перевернешь - убедиться, что низ рыжий.

Белые появляются в ельнике в самую жаркую пору лета, когда липа цветет (в молодых елочках - чуть пораньше). И так же, как в березняках, выскакивают сначала на припеках, по южным опушкам и у дорог.

Здесь они коренастенькие, почти неотличимы от тех, что выросли в березняке. Только не такие плоские шляпки, не такие угловатые и без той, ополичьей, желтизны в окраске. Они быстро темнеют, едва выглянув на свет.

Чем дальше, тем больше забираются и белые в глубь леса, во мхи. И становится их меньше.

В общем-то, в июле дважды бывают интересные положения. Одно - когда белых много, а считают, что их нет. Другое - когда кончаются они, а люди думают, что их ещё много, едут и едут в лес, и на выбранных, вытоптанных грибницах на одного грибника достанется в лучшем случае пяток хороших грибов.

Впрочем, природа щедра, и грибы она расселила повсюду, в самых невероятных местах.

В Краснохолмском районе Калининской области, у небольшой деревеньки, лесом считаются редкие пяти - и десятилетние березки, осинки, ивняк. И среди этих березок, из которых каждую нагнуть можно, в высоченной густой траве, в кустиках ивняка вырастают громадные, толстокоренные, в четверть метра и выше, "боровики", серые подберезовики. Среди осинок - такие же рослые подосиновики.

Мелкие грибы здесь найти трудно...

А лучше всего идти сейчас в крупный сосновый бор. Он покоряет и красотой своей, и какой-то удивительной звонкостью, царящей во всем, даже в воздухе, чистом, прозрачном. И грибы здесь - мечта грибника. Сыроежка - крупная, плотная; зеленушка - под стать ей, крепкая, коренастая; белые - что кубари, черно-бурые, бугристые, с золотыми ножками, белосахарными внутри.

Тогда же, в июле, появляются и настоящие, всем известные белые грузди, чистые, как белянки, или чуть желтоватые, чуть подмасленные и тоже с бахромой по краям шляпки. Крупные, крепкие, похрустывающие в руках. И желтые, скользкие грузди-молочаи (на любителя), и "малиновые", с пурпурным отливом в разрезе. Во мхах сыроватого сосняка встретишь и первые моховики, сверху донизу желтые. А вовсю пойдут они в августе, в сентябре.

И еще один интересный июльский гриб, который можно бы назвать оборотнем.

Его не все знают. Покажешь кому, спросишь, что за гриб, ответят:

- Масленик. Другой скажет:

- Моховик.

Третьи сознаются, что ни разу не видывали.

А гриб совсем не похож на масленика, и никакого "масла" в нем нет. И на моховика тем похож разве, что синеет на срезе. Во мху он, кажется, никогда не бывает.

В местах сравнительно сухих скорее примешь его за белый ряженый: такой же толстоногий, кубаристый, плотный. Только шляпка желтая сверху, шершавая, а снизу - что красная глина. Да ножка, хоть сетчатая, словно у белого, - тоже с краснинкой.

Но в траве и в сырости напомнит он уже красноголовик подберезовый: и синеет, потом чернеет под ножом, и шляпка у взрослого с краснотой, и статью он красноголовик, только опять-таки ряженый, потому что у какого же красноголовика низ красный!

Да и не надо, пожалуй, ни с каким грибом сравнивать это грибное чудо. Гриб этот - сам по себе. И, наверное, догадались уже знающие читатели: речь идет о самом обычном дубовике, или подорешнике (его и так называют).

Только обычный ли?

Я не зря сказал - "чудо": гриб постоянно меняется. Молодой - желтый и сверху и снизу, и ножка такая же. Впрямь не отличишь от моховика-сосновика, только "пузатостью" себя выдает. Зато у гриба постарше и ножка, и шляпка снизу - всё красным подернуто. А старый дубовик еще раз "перевернулся": по самому верху шляпы пошла свекольная краснота, ножка потемнела, словно в густые фиолетовые чернила была опущена. Низ шляпы? Он опять пожелтел.

И еще одну цветовую тайну хранит дубовик: темный, глиняно-красный низ шляпки и в средпем-то возрасте всего-навсего для форса. Шляпку разрежь - ан весь трубчатый слой у дубовика чистейший фисташковый - точь-в-точь у взрослого белого.

Дубовиков показал мне отец еще в детстве. В самом дальнем лесу, даже в самом дальнем краю того дальнего леса, перед полями деревни неведомой, когда-то вырыта была канава. Она заросла уже и березами полустолетними, и густым, полегшим от старости ивняком. Сырость стояла тут вечная, и потому кое-где сквозь кусты ивняка поднималась таволга.

По канаве, как прогреет июльское солнышко, и росли необыкновенные грибы, которые отец называл подорешниками, хотя никакого орешника не было и в помине.

Помню, как старался я всегда добраться до этой канавы, как лазал по кустам ивняка и вывертывал крупные, диковинно раскрашенные грибы-кубари, а потом приносил в деревню, удивляя и, казалось, немного пугая народ.

Потом встречались дубовики на совсем открытом месте - у старинных, "екатерининских", берез возле шоссе от Ярославля к Москве. А в последнее время долго не приходилось их видеть. Разыскивал и старую канаву в лесу моего детства, изменившуюся так, что не совсем верилось, та ли это канава. И - не находил ничего.

Скучать уже начал по диковинным грибам, как вдруг в одном калининском лесу, близ дороги от Красного Холма на Бежецк, увидел их в корзинке местной старушки.

- Где нашли?

- А вон там, к ручью.

У другого грибника - тоже шляпка дубовика.

- Где?

Тот уточнил направление, и вот попадаются первые "следы": старые, брошенные кем-то грибы-дубовики. А "там, к ручью", в черноземной сыринке, среди берез, ивняка, в густой приболотной траве, натыкаюсь на целые выводки чудесных, красивых грибов.

Правда, не такие были кубари, как в детстве, но все равно они, и я еще раз нагляделся... Да что там! Прямо-таки насладился видом желтых и свекольных шляпок с желтым и коричнево-красным низом, нежно-желтых, оранжевых, красно-бурых и черно-фиолетовых ножек "оборотня".

Ну и, конечно, была сковородка жареных грибов со вкусом совсем особенным. Напоминал он вкус и красноголовиков подберезовых и белых. И было в нем еще свое что-то.

...Не говорю о тех июльских грибах, которые брать не принято (в общем, и справедливо не принято, потому что все самое ценное, приятное люди давным-давно знают, давным-давно тысячи раз опробовали). Но для некоторых сделаю исключение.

Хочется сказать о грибах-обманщиках.

Обманывать и все-то грибы горазды. Так приноровятся цветом к месту - не вдруг заметишь. Подумал - лист, а хвать - гриб. Однако чаще - наоборот.

А эти не особо и прячутся, просто выдают себя не за тех, кто есть они на самом деле. Иной раз валуй не отличишь от белого, пока не возьмешь в руки, - так искусно выкрасится он под лесную знаменитость.

Конечно, не хочешь собирать валуи - не собирай. Но в том-то и дело, что среди валуев устраиваются часто и сами белые, да тем и спасаются от острых глаз грибника: надоест ему глядеть на валуи, отвернется - пропустит первосортный гриб.

Бывает, и мухомор, лезущий из-под земли, тронешь, приняв за царя грибов. Тронешь даже и когда он не просто шишка под слоем хвои еловой, а совсем голову на свет показал. В сплошных белых нашлепках, он и впрямь не так отличим от молоденького белого, что света еще не видел.

Обманщиков таких сотни.

Там, где с елками сходятся сосны, мокруху-еловицу легко за масленка примешь: почти такая же цветом, с еле заметной фиолетинкой. А на низ шляпки глянь - пластинки серые, слизью затянутые. Слюнявкой называют ее, а немцы - Kuhmaul, то есть коровий рот.

Говорят, вкусный гриб, если снять кожицу да "слюни" убрать. Но чаще пинают с досады, что вот выросла же слюнявка, торчит в том самом месте, где положено быть рыжикам, да маслятам, да белым. Или так стоит, нетронутой, на ножке своей никотиново-желтой, спокойно посвечивает фиолетово-серой слизистой шляпкой.

За молоденькой мокрухой-сосновкой - буроватой, с оттенками самыми разными - наклоняются куда чаще, так ловко может она под белый подделаться. Соперничать с ней может разве паутинник красно-желтый.

Тот уж всем возьмет: и цветом, и статью, и манерой изо мха, из подстилки хвойной голову выставить. Белый да и только! А наклонишься - сам на себя удивишься: как не разглядел сразу этого крепыша, не увидел синевато-серой паутины, что заткала пластинки понизу.

Удивляйся не удивляйся, а чуть поотошел, трогаешь и другую "поганку" - удостовериться, что не белый. Растут они по соседству, из-за "поганки", того и гляди, в самом деле белый прозеваешь.

Вырос, вытянулся красноватый паутинник - уже весь виден. На белый совсем не похож, и ножка уже не кубариком - тонкая, что у подберезовика.

Думаете, не обманет теперь? Как бы не так! Теперь он что красноголовик, если не разглядеть издали да под елочками цвет ножки, желто-красной, как шляпка. И опять наклоняешься или сквозь елки лезешь, чтобы тронуть обманщика.

Не зря там, где прошел грибник, все они перевернуты, большие и маленькие.

Но тем дружнее лезут "поганки", чем суше в лесу и чем меньше становится хороших грибов.